Потапова А.Н., г. Оренбург
Религиозные традиции крестьянства Южного Урала в годы Великой Отечественной войны
На рубеже веков все острее осознается необходимость возвращения нравственных ценностей, осмысления своей истории, сопричастности каждого с судьбой своего Отечества. Отношение людей к религии является одним из критериев их духовного развития. Крестьянское сообщество традиционно является более устойчивым в сохранении моральных, этических и религиозных ценностей. С момента утверждения Советской власти в стране проводилась политика, направленная на искоренение религии, в общество активно “внедрялась” марксистская идеология. Закрывались и разрушались храмы и молитвенные здания, подвергались репрессиям наиболее приверженные последователи религии, а также профессиональное духовенство. Однако полностью искоренить духовные традиции оказалось невозможным.
Великая Отечественная война привела к оживлению и росту религиозных настроений. Трудности военного времени показали необходимость консолидации всех сил в обществе, привели к изменению государственно-религиозной политики.
Для урегулирования отношений с верующими были учреждены два новых государственных органа: Совет по делам Русской Православной Церкви (сентябрь 1943г.) и Совет по делам религиозных культов (май 1944г.). Деятельность религиозных организаций строго контролировалось со стороны государства. Южный Урал – многонациональный по составу регион, в котором издавна сосуществовали различные вероисповедания. Одна из самых крупных и влиятельных конфессий – православие. По настоянию верующих в годы Великой Отечественной войны стали открываться храмы.
Письменные ходатайства об открытии церквей позволяют судить о глубине религиозного мировоззрения сельского населения, ценностном значении храма как “средоточия духовной жизни”.
Возвратить церкви и молитвенные дома к предназначенной жизни стало возможным благодаря Постановлению СНК СССР от 28 ноября 1943г. “О порядке открытия церквей”, согласно которому ходатайства верующих об открытии церквей рассматривались местными органами власти, далее пересылались в Совет по делам РПЦ, после предварительного решения, которого в СНК, и затем снова в Совет.1 Столь сложная процедура ограничивала процесс открытия храмов на местах. В специальном приложении “О процедуре открытия церквей”, отмечалось, что “в случаях, если СНК союзных и автономных республик и областные (краевые) исполкомы отклоняют ходатайства верующих об открытии церкви, выносится мотивированное решение”.2 Чаще всего объяснением выступало то, что, церковь занята под хозяйственные или культурные цели и нет возможности её освободить. Так, 296 культовых учреждений РПЦ в Чкаловской области использовались не по назначению, поэтому решения об отклонении ходатайств верующих, в большинстве случаев, могло быть заранее мотивированно выше указанными обстоятельствами.
Здания религиозного культа РПЦ часто использовались под школы. Ряд церквей в предвоенный период стали домами культуры и клубами. Большинство зданий религиозного культа в сельской местности превратились в зернохранилища. Бывшие здания религиозного культа являлись собственностью государства, поэтому оно распоряжалось ими по-своему усмотрению. Об этом свидетельствует инструкция с грифом “секретно”, утвержденная НКВД и НКФ РСФСР, от 28 июля 1925г., в которой, отмечалось “все бывшие церковно – приходские дома, независимо от того на чьи средства (государственные, частных лиц, церковные и т.д.) они выстроены являются национализированными (согласно Декрета СНК от 23 января 1918г.), составляют имущество государства; при назначении зданий к сносу реализация полученных в результате сноса материалов производится местными комиссиями по Госфондам, причем полученные от реализации суммы вносятся в бюджет РСФСР с отчислением 40% в местный бюджет”.3
Уцелевшие в довоенный период культовые здания верующие стремились вернуть. Но государство сдерживало процесс возобновление деятельности храмов. Секретный циркуляр “О дополнениях в утвержденную 5 февраля 1944г. Советом по делам РПЦ при СНК СССР инструкцию для уполномоченных Совета” рекомендовал использовать советским органам власти следующие “законные” мотивы отклонения ходатайств верующих: отсутствие зданий для богослужебных собраний; невозможность возвращения культового учреждения ввиду использования его под хозяйственные или культурные цели; непригодность здания религиозного культа по заключению технического надзора (ветхость, опасность обвала); неправильное оформление ходатайств. “…Заявление верующих должно быть написано чернилами, разборчиво, подписано не менее чем 20 совершеннолетними, не лишенными по суду избирательных прав, гражданами, проживающими в данном пункте с указанием их возраста и рода занятий”.4 К тому же “Инструкция по порядку проведения в жизнь законодательства о культах”, принятая в предвоенные годы, так и не была отменена, а в ней отмечалось, что лицо, сообщившее заведомо ложные сведения в заявлении о регистрации, привлекается к ответственности.5 Тщательным образом проводилась проверка лиц, ставивших подписи под ходатайствами, особенно “сравнительно молодого возраста”. В отчетах уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви содержатся сведения о проведении индивидуальных бесед на предмет подтверждения подписи под ходатайствами. Мотивированное решение областных (краевых) исполкомов становилось самой серьёзной преградой на пути ходатайств верующих.
Все меньше доверяя местной власти, группы из числа активистов обращались к руководителю Совета по делам РПЦ Г.Г. Карпову6, Патриарху Сергию, Местоблюстителю Патриарха митрополиту Алексию7, в Синод. Так, верующие Сорочинского района в обращении к митрополиту Алексию жаловались, что неоднократно обращались в райисполком с просьбой возвратить изъятый храм или отвести какое-нибудь помещение для молитв и религиозных обрядов, но получали отрицательные результаты; верующие просили помощи и содействия у митрополита.8 В Сорочинском районе насчитывалось 23 культовых учреждения занятых под культурные или хозяйственные цели. В 1944 году не была открыта ни одна церковь. В ходатайствах верующих подчеркивалась их лояльность по отношению к советской власти.
Наиболее “активными деятелями” возрождения религиозных традиций выступали женщины, особенно старших возрастов. Религиозность женского населения всегда была выше религиозности мужской. Женщины на селе больше склонялись к поискам поддержки и утешения в Боге, чем городские жительницы, это объяснялось и более консервативным образом жизни, и приверженностью бытовым и религиозным традициям, в которых они воспитывались. Инициаторами ходатайств об открытии церквей чаще являлись крестьянки. К примеру, заявление верующих села Лоховка Державинского района, обращавшихся в Совет по делам Русской Православной Церкви, посылавших телеграмму И.В. Сталину. При рассмотрение данного ходатайства выяснилось, что 22 подписи под ходатайствами поставлены одним лицом А. Афанасьевой. На заявлении верующих мусульман Асекеевского района Чкаловской области от общин сел Кутлуево, Кульшариново, Мухменово и Асекеево об открытии мечети – 261 подпись, из них 169 принадлежали женщинам.9 Число открытых зданий религиозного культа на Южном Урале за годы Великой Отечественной войны оказалось незначительным: в Чкаловской области – 8, в Челябинской – 24, в Курганской – 2, в Башкирской АССР – 7 (Сперанский А.В. В горниле испытаний. – Екатеринбург, 1996 – С.284)10 Трудности военного времени, потери близких и родных обострили религиозных чувства многих. Среди суеверных людей усилились магические поверья, вера в колдовство, духов. Так, в Каргапольском, Кунашакском и других районах Челябинской области в 1942 году отмечались случаи спиритизма, знахарства, ворожбы.11
Важный момент в сохранении религиозных традиций связан с сектантством, достаточно распространенным в деревенской среде. Сектантские организации являлись своего рода “религиозным подпольем”.
В годы войны деятельность различных протестантских религиозных, объединений активизировалась. Изменения в государственно-церковных взаимоотношениях в 1943 году повлекли за собой рост рядов христоверов (хлыстов). Так, в п. Илек Илекского района Чкаловской области в 1943 году насчитывалось несколько представителей хлыстовского вероисповедания, в 1949 году - 50 человек. Аналогичный рост отмечен в селах Рыбкино и Козловка Покровского района, в Пономаревском и Павловском районах.12
В 1944 году в городе Бузулуке были арестованы руководители “сектантского формирования” хлыстов Суслин и Макарова, объединившие хлыстов Чкаловской, Куйбышевской, Ульяновской областей. В 1945 году арестована Ковалева, руководитель второго формирования хлыстов, объединивших сектантов Чкаловской, Свердловской, Молотовской областей.13
Законспирированность, разветвленность религиозных организаций связи с другими регионами – все это не давало возможности органам государственной безопасности их полностью ликвидировать. К примеру, хлысты Чкаловской области поддерживали тесную связь с хлыстами в городах Алма-Ата, Ташкент, Фрунзе, Караганда, Свердловск, и др. “Хлысты не имеют легального руководящего центра; своих руководителей, проведение сборищ и связи тщательно конспирируют; имеют цифрованную переписку, пароли и специальных связников”.14 Практическая деятельность хлыстовских групп отмечалась проявлениями религиозного фанатизма. Репрессии и преследования в отношении христоверов приводили к ещё большей конспирации и замкнутости религиозных групп.
Религиозные чувства и настроения верующих проявлялись в таких формах культового самовыражения как молебны, крестные ходы, паломничество к “святым местам”.
Религия всегда содержала в себе огромный духовный и нравственный потенциал. Великая Отечественная война, ставшая переломным и трагическим периодом в нашей истории, ещё и еще раз убеждает в этом. Крестьянство Южно-уральского региона стремилось к возрождению и сохранению традиционных культурно-нравственных и религиозных основ в это сложное, противоречивое время.
____________________________________
10.ГАОО.Ф.617.Оп.1.Д.58.Л.2.
11.ОГАЧО.П.Ф.288.Оп.6.Д.46.Л.8.
12. ЦДНИ ОО. Ф.371. Оп.14. Д.173.Л.19.
13. ЦДНИ ОО. Ф.371. Оп.11. Д.796. Л.24; Оп.14. Д.173.Л.19.
14. ЦДНИ ОО. Ф.371. Оп.11. Д.796. Л.22-23.